Отражение. Зеркало войны  - Галина Гончарова

– ЧТО?!

Выдох был единым, слитным, и… люди откровенно были в шоке.

– Да, мы отправимся в Ланрон, под которым стоят степняки, мы разобьем их, пробьемся внутрь и там, так и быть, передохне́м.

Главное, до той поры не передо́хнуть, но эту ценную мысль Рид оставил при себе.

Люди молчали.

– Приказываю. Сейчас все ложатся спать, кроме часовых. Меняемся каждые шесть часов, отсыпаемся, отъедаемся… жареная конина, конечно, не перепела под соусом аравель, но брюхо набить сгодится! Набирайтесь сил, солдаты! Нас ждет бессмертие!

Люди молчали.

Рид на миг подумал, что пережал, все же любой прочности есть предел, но…

– Шервуля тебе в ж…! – высказался чей-то веселый голос.

Не узнать Джока было сложно.

– Спасибо, перебьюсь. Сидеть неудобно будет.

Рид и не подумал орать или как-то воздействовать на солдата. А Джок хлопнул шапкой оземь.

– Знаешь, командир, я уж точно не сдохну! Надо же мне посмотреть, чем это закончится!

– Ты со мной?

– Конечно! А что, кто-то хочет остаться на милость кагана?

Желающих не было. Самоубийцы предпочитали расстаться с жизнью другими способами.

Рид ухмыльнулся.

– Тогда – слушай мой приказ! Отсыпаемся, отъедаемся… Ланс, баллисты берем с собой. Эльтц! Телеги бросаем, сам понимаешь…

– У меня раненые, – окрысился Эльтц, даже и не думая о каком-то преклонении перед дворянами.

– А кто не может идти, – Стивен Варраст вышел вперед, приветственно помахивая чудом не потерявшейся шляпой, – тому я предлагаю составить мне компанию! Командир немного недоговорил – я с добровольцами, мне много не надо, человек десять-двадцать, останусь в крепости и буду держаться до последнего.

Все открыли рты. Стивен фыркнул еще бесшабашнее.

– А что вы смотрите? Лучше уж сдохнуть в бою, чем заезженной лошадью… тут хоть отосплюсь перед смертью!

– Хрена лысого ты отоспишься, – огрызнулся Рид вовсе уж на волне шального веселья. – Надо будет всю ночь бузить, показывать, что мы здесь.

– Значит, пойду сейчас спать! В караулке как раз свободно, так что кто решит остаться – присоединяйтесь! Хоть отоспимся. И если кто мою жареху сожрет – сами на головы степнякам прыгайте, не то точно убью!

Стивен Варраст развернулся и направился к караулке. Прямой. С седыми, некогда белыми, а теперь просто грязно-серыми волосами и в победно развевающемся плаще.

Смертник?

Победитель…

И вслед за ним от войска, да, уже войска, а не толпы, отделились еще пятеро человек. И также направились к караулке.

Двоих Рид даже знал в лицо, гвардейцы… сопляки?

Герои…

Маркиз махнул рукой и тоже отправился поспать. Даже если сам Хурмах под стены крепости явится – ну и пошел он! Подождет, не переломится!

* * *

– ЧТО?!

Гнев кагана был страшен.

Кан-ар Вахун получил лично каганским сапогом в живот и теперь корчился на ковре. Впрочем, изображал умирающего он больше, чем страдал на самом деле.

Чтобы бить ногой в кожаном тонком сапоге, умение надо, или хотя бы кожу подкладывать в носок, жесткую, не то пальцы отобьешь.

А раз Хурмах их не отбил, значит, и кан-ар не сильно пострадал, так, соплей больше…

– Мой каган, негодяй Торнейский умудрился прорвать оцепление и скрыться. Мы дрались, как львы, но дело было ночью, а наши кони…

Ну да.

Сочетание конь-ночь-лес – это автоматически конская колбаса получается. А куда еще коня со сломанной ногой девать?

Хурмаха такие тонкости не волновали.

– И где сейчас эти негодяи?

– Мой каган, они движутся к Дорану!

Хурмах поднял брови.

– Торнейский не знает, что крепость захвачена?

Кал-ран развел руками.

– Мой каган, я думаю, что кал-ран Мурсун скоро положит к вашим ногам голову Торнейского…

Вот это Хурмаха никак не устраивало. Ему бы живого маркиза, и помучить, а голова – что? Разве что чашу из черепа сделать? Как вариант?

– Мы идем за Мурсуном, – распорядился каган.

Кан-ар поклонился.

– Мой каган, мы взяли пленных…

За что и получил еще раз сапогом, но уже без прежнего ажиотажа.

– Что ж ты сразу, дурак, не сказал?

– Умоляю моего кагана о прощении…

Ага, не сказал! Сказал бы, но каган спрашивал не доклад, а просто – где Торнейский? Кан-ар только что и успел ответить – ушел. Тут в зубы и получил, и ногами… хорошо хоть вякнуть успел, а то каган скор на расправу.

– Давай их сюда. – Каган потер руки.

Кан-ар махнул в сторону своих людей, и через минуту к его ногам приволокли Ифринского со товарищи…

На Ромее не было Иуды. А если б бедолага-предатель увидел, что сделали с Ифринским…

Осина – это очень гуманно. И повешение тоже гуманно. А вот степняки с предателями не церемонились.

Нет, их не калечили, это право и привилегия кагана, распоряжаться жизнями пленных, но ведь и без того можно поиздеваться! Да так, что потом нормальному мужику и жить-то не захочется.

Беглецам и не хотелось.

Ощутив на себе всю прелесть мужской любви, они теперь готовы были хоть в петлю, хоть на плаху, только вряд ли им так повезет!

И это было далеко не все, что им пришлось испытать.

Вот сейчас Роман отлично понимал, что чувствовала крестьяночка, которую они поймали на поляне, еще тогда, сто лет назад, до глубины организма прочувствовал, но исправить или изменить уже ничего не мог. Хотя Рид бы посмеялся. Жизнь – она закономерная, планета круглая, и причиненное тобой зло рано или поздно вернется. Вот и вернулось, с лихвой.

Ифринский даже сам двигаться не мог толком, так под руки и волокли. Хурмах оценил, кивнул, но ругаться не стал.

– Значит, пленные…

– Да, мой каган… они знатные дворяне!

Улыбка Хурмаха не понравилась предателям, но слова им никто не давал. Кляп – шикарное изобретение человечества. А кому хочется сутки напролет этот вой слушать?

– Что ж, тогда их надо уважить. Проведите их малым Кругом Боли – сутки. Кан-ар, эти люди твои. Задержишься, сделаешь все как положено и догонишь войско. И я хочу их головы.

Кан-ар поклонился.

Предатели что-то мычали и дергались, но кому они были важны? Все, попался – отвечай, и за себя, и за того Торнейского. Им предстояли сутки пыток и смерть.